Fun But True

02/26

"Наши родители были очень классными людьми, - вспоминает Джеймс. - Мне разрешалось слушать все что угодно. И тогда как я свободно фанател от Black Sabbath, мои одноклассники, завидуя, восклицали: "Ни фига! А мои не разрешают даже приносить это в дом!" Моим любимым диском Black Sabbath был их самый первый альбом. Потом мне даже пришлось покупать брату новую пластинку, потому что эту я заслушал буквально до дыр. Альбом 'Black Sabbath' был важен для меня по трем причинам. Во-первых, он испугал меня до смерти. Потом он вышиб из меня модные хипповые лозунги о любви и мире, которые в начале 70-х все еще витали в воздухе - я просто ненавидел группы типа The Beatles или Jethro Tull. Ну и, наконец, тот самый запретный плод..."
     Первой же собственной пластинкой Джеймса Хэтфилда стал альбом 74-го года группы Lynyrd Skynyrd 'Second Helping': "Помню, когда я прикатил в магазин на своем старом велике, в голову мне пришла даже мысль диск этот украсть! С тех пор он куда то затерялся, а жаль - вещь-то теперь коллекционная!"
      Окончательной же точкой в формировании тогдашних взглядов Джеймса на жизнь вообще и свою в частности стал первый "тяжелый" сейшн, куда его привел брат. Играли Aerosmith и AC/DC, а было это на стадионе "Long Beach Arena" в 1977 году, после чего Джеймс Хэтфилд выклянчил у матери первую свою гитару - вначале обычную акустическую, а затем и электронную, за целых 15 долларов. И вот теперь на музыку Джеймс уже начинал смотреть под несколько иным углом - музыкант как-никак!
     "Одной из моих любимых пластинок тогда была 'Some Charming Evening' Blye Oyster Cult '78, - вспоминает он, - в ней было какое-то неподдающееся описанию ощущение эпичности, размаха, что повлияло, кстати, потом на мое собственное сочинение и выстраивание песен.
     Еще один потрясший меня альбом - "зеппелиновский" 'Houses Of The Holy', и особенно песня "The Rain Sun". Пейдж здесь просто изумителен! Впоследствии я несколько лет пытался научиться играть под него, пока не понял, что немалую роль здесь играет особая, волшебная настройка гитары. Но все же самой любимой командой у меня всегда была и остается Black Sabbath".
     Историю музыкальной карьеры Рона Макгоуни, третьего участника будущей группы Мetallica, можно охарактеризовать одной мудрейшей поговоркой-аксиомой: с кем поведешься, от того - сами понимаете чего. Все это к тому, что рос себе мальчик Рон, рос без всяких там завихрений в мозгах, и на тебе: встретился с охламоном Хэтфилдом. А уж тот его научил! "Помню, напугал он меня до смерти, когда врубил мне под ухом на полную громкость 'Welcome To Hell' - первый альбом Venom (Любимый "веномовский" альбом Джеймса - прим. автора), - вспоминал позже Макгоуни, - я такого в жизни не слышал!"
     Впервые Хэтфилд и Макгоуни встретились еще в начальной школе в Довни, но познакомились по-настоящему, уже перейдя в старшие классы. "Это было в сентябре 77-го, - рассказывает Рон. - У нас был один школьный шкафчик на двоих, но главным было вовсе не это. Дело в том, что все ученики делились на какие-либо группировки, что-то вроде компаний по интересам, а мы с Джеймсом не входили ни в одну из них".
     "Да, в своей школе мы были как белые вороны, - продолжает Хэтфилд. - Например, у меня единственного были длинные волосы. Нет, было, конечно, несколько типов, носивших какие-то музыкальные майки, но длинных волос, этого признака настоящего рокера, кроме меня не было ни у кого. Тогда все как один были помешаны на американском футболе, и если ты не играл в него, ты был просто никем. Мне же все это было как-то мало интересно, что отчасти и послужило причиной моего тотального увлечения гитарой. Мне было совершенно не интересно тусоваться с одноклассниками вне школы, и после уроков я шел домой играть на своей гитаре".
     Вскоре у Хэтфилда появился приятель, также знающий, сколько струн у гитары и с какой стороны за нее браться. Познакомились они в школе. Дэйв Марс, а речь идет именно о нем, вспоминает об этом эпизоде: "Было это на уроке биологии, за одной партой. Я ходил тогда в майке Kiss, а Джеймс, как я узнал, вовсю перся от Aerosmith. Мы разговорились и стали потом вместе слушать записи и просто разговаривать на все эти музыкальные темы".
     Что же касается Рона Макгоуни, то поначалу он абсолютно не разделял музыкальных вкусов своих школьных друзей. Будучи фэном Doobie Brothers, ZZ Top, The Eagles и Элвиса Пресли ("он был для меня богом, и узнав о его смерти, я был полностью опустошен и долгое время находился в глубокой депреcсии"), Макгоуни вечно был предметом всяческих шуток и хохм со стороны Хэтфилда, Марса и еще одного члена компании металлистов, Джима Кешила. "Чуть ли не на каждой перемене можно было наблюдать следующую картину, - с улыбкой вспоминает Рон, - я подхожу к этой троице, кричу что-нибудь вроде: "Кiss - говно! Aerosmith - говно!!!" и убегаю прочь. Но потом Джеймс заразилменя хард-роком, дав для начала мне послушать Foreigner и Boston, а затем Black Sabbath и UFO. Тогда же я принял решение научиться играть на гитаре. Больше всего мне хотелось научиться играть "Dust In The Wind" и "Stairway To Heaven". Было мне тогда 14 лет".
     В десятом классе Джеймс Хэтфилд основал свою первую группу под названием Obsession. Другими ее участниками были братья Велоз - Рич и Рон (барабаны и бас соответственно) - и гитарист Джим Арнольд, а играли они из-за (пока) отсутствия собственных идей исключительно чужие песни, иными словами, кавер-версии. В репертуаре Obsession всегда были "Never Say Die" Black Sabbath, "Rock'n'Roll" и "Communication Breakdown" Led Zeppelin, "Rock Bottom" и "Light Out" UFO, "Highway Star" Deep Purple. "Нет, нет, песни Zeppelin пел не Джеймс, - спешит успокоить представивших себе Хэтфилда в роли Роберта Планта Рон Макгоуни, - Zeppelin пел Джим Арнольд. Джеймс же, насколько я помню, пел "Doctor, Doctor" и еще что-то из UFO".
     "Все это было очень весело, - продолжает Рон. - Они репетировали по средам и субботам в доме Валозов, на восточной окраине Довни. Рон и Рич были настоящими электрическими гениями. Они понавешали в гараже разных гирлянд, лампочек и даже стробоскоп, которыми заведовали мы с Дэйвом Марсом, сидя за свето-пультом. Это было настоящее рок-шоу в тинейджерском гараже!"
     Группа Obsession просуществовала окола полутора лет. От компании отделились братья Валоз, и Джеймс Хэтфилд с Джимом Арнольдом и его братом Крисом сколотили новую группу Syrinx. Но жизнь этой команды была тоже недолгая, и сыграли они вместе лишь пару песен Rush. События эти относятся к 80-му году, когда вся компания училась в одиннадцатом классе. Именно в этот самый период умерла мать Хэтфилда, о чем еще будет упомянуто в этой истории. "Джеймс не появлялся дней десять, - вспоминает Макгоуни, - после чего буквально нас ошеломил: пришел и сказал, что его мать умерла и они с братом переезжают в Бри. Это местечко было в двадцати минутах от Довни, и по выходным Джеймс приезжал к нам на репетиции. Правда, Syrinx к тому времени уже не было, и мы Джеймсом и Дэйвом Марсом (он играл на барабанах) сидели у меня дома и что нибудь играли. Помню, звучало все это просто кошмарно".
     Потом Хэтфилд познакомился с парнем из "Olinda High School", тоже находящейся в Бри, по имени Хью Таннер, с которым они создали группу под названием Phantom Lord. "Но это не было группой как таковой, - уточняет Макгоуни. - Они не давали никаких концертов, а просто сидели и играли вдвоем. У них не было басиста, и Джеймс предложил это место мне. Я сказал ему: "Эй, я же не умею играть на басу, у меня даже нет бас-гитары!" А Джеймс ответил: "Да фигня, я научу тебя". Таким образом мы взяли напрокат в музыкальном магазине в Довни бас и Джеймс показал мне как на нем играть. Мы начали репетировать в моей комнате, пока родители не предложили пожить мне в одном из трех домов, которые они сдавали в аренду, - он несколько месяцев был совершенно пустой. Мы с Джеймсом переехали в этот дом сразу после окончания школы, и устроили в гараже репетиционную студию. Мы обили ее изоляционным материалом, а Джеймс покрасил потолок (в серебряный), стены (в белый), стропила (в черный) и положил на пол красную ковровую дорожку".
     "Все было просто в кайф! - вспоминает Джеймс. - Единственное, что мне нужно было делать, так это покупать себе продукты. Я был счастлив как никогда!"
     Возвращаясь к Phantom Lord нужно сказать, что союз Хэтфилда и Танера оказался не столь долговечным, как этого хотелось бы. По словам музыкантов Хью был действительно неплохим гитаристом, но решил все же заняться музыкальным менеджментом, в результате чего Макгоуни и Хэтфилд опять остались вдвоем. Через несколько дней после ухода Хью Танера Джеймс привел барабанщика по имени Джим Муллиган, с которым когда-то ходил в школу, а потом нашелся и гитарист, его звали Трой Джеймс - Хэтфилд по-прежнему хотел быть только вокалистом. В результате всех этих кадровых перестановок появилась очередная группа Leather Charm.
     Однако в музыкальном плане это было совсем непохоже на то, что Хэтфилд & Со. делали раньше. "Это был самый настоящий глэм-рок, в духе Sweet, Motley Crue или британской группы Girl (там, в свое время играли будущий вокалист L.A.Guns Фил Левис и будущий гитарист Def Lepperd Фил Колин - прим. автора), - рассказывает Макгоуни. - Правда, в основном мы играли все те же кавер-версии. Мы играли "Pictured Life" Scorpions, "Wrathchild" и "Remember Tomorrow" Iron Maiden, "Hollywood Tease" Girls и "Slick Black Cadillac" Quiet Riot. Это было в июне 81-го. Чуть позже мы написали целых три собственных песни - "Hit The Lights", "Handsome Ransom" и "Let's Go Rock'n'Roll". Первая, как известно, впоследствии вошла на дебютный альбом METALLICA, а из двух других потом получилась "No Remorse". А что касается непосредственно Leather Charm, то эта группа тоже просуществовала не особенно долго. Мы не давали никаких концертов, а Муллиган вообще хотел играть более прогрессивную музыку, что-нибудь вроде Rush. Джим, кстати, был очень классным барабанщиком, и я думаю, что в то время он считал нас слишком тяжелыми или слишком глэмовыми для себя".
     Тем не менее в творческом плане группа Leather Charm стала неким прообразом будущей METALLICA. Но без Ларса Ульриха METALLICA появиться было все же не суждено. Таким образом, мы подошли к историческому моменту, к первой встрече Джеймса Хэтфилда и Ларса Ульриха. Исторической ее, правда, можно было назвать лишь несколько лет спустя, поскольку тогда, в 1981 году, юный датский барабанщик произвел на всю компанию самые пренеприятнейшие впечатления.
     Когда Leather Charm прекратила свое существование, Джеймс накатал объявление в одну южнокалифорнийскую газету "The Recycler" - ищу, мол, музыкантов для группы. И вот, причуды судьбы! Подобных объявлений тогда было столь мало, что в разделе "Хэви-металл" того антикварного номера "The Recycler" было всего два имени: Джеймс Хэтфилд и... Ларс Ульрих! То есть не позвонить друг другу было просто невозможно! Интересен, кстати, и тот факт, что незадолго до этого, оба уже имели честь встречаться и даже вместе играть!
     "Его нашел Хью, когда мы остались с ним вдвоем, - вспоминает Хэтфилд. - Хью притащил его к нам на репетицию, и мы немного поджемовали. Не помню, честно говоря, точно как все это происходило, но он нам не понравился. Конечно, ему сказали, что еще позвоним, но, естественно этого не сделали".
     "Да, их точно познакомил Хью, - продолжает Рон Макгоуни. - Я хорошо помню, как все это было. Хью привел Ларса к нам домой. Насколько я помню, Трой к тому моменту уже ушел из группы и Джеймсу снова пришлось взяться за гитару. Когда они (Ларс и Джеймс) устроили свой первый джем, я подумал, что Ларс - самый худший барабанщик, которого я когда-либо встречал в своей жизни! Он не мог держать ритм и по сравнению с Муллиганом вообще не умел играть! Это был какой-то кошмар, и я сказал Джеймсу: "Слушай, этот парень - полнейший кретин!"
     Но от судьбы не уйдешь, и раз так уж было предначертано, никуда теперь не деться. И Ларс Ульрих, подобно литературному Отцу Федору, вновь появился на пути Джеймса Хэтфилда, хотя, возможно, и наоборот. Впрочем, от перемены мест слагаемых, как известно, сумма-то не меняется.
     Итак, вторично встретившись и вкратце переговорив о своих проблемах и целях, Ларс потащил своего нового приятеля к себе домой, где до самого вечера крутил Джеймсу свои пластинки, бесперебойно сопровождая музыку различными нужными и ненужными коментариями, а также рассказами о европейских концертах и тусовках с Diamond Head и Motorhead. Хэтфилд сразу полюбил все эти британские команды, но подобного потрясения от информационной перегрузки он не испытывал еще ни разу в жизни, тем более что о NWOBHM он слышал вообще впервые: "Я слушал тогда Black Sabbath, Judas Priest - группы тоже английские, но я даже и понятия не имел о каком-то андеграунде!"
     Но в отличие от ульриховской фонотеки, первые впечатления о нем самом у Джеймса, как уже говорилось, остались далеко не самые лучшие: "Как же от него воняло! - вспоминает он, - даже когда он выходил куда-то из комнаты, эта вонь все равно оставалась! Я даже сказал что то типа: "Эй, чувак, ты что, не врубаешся в мыло, что ли? У нас в Америке с этим все вроде в порядке". А так, я просто обалдел - каким он был богатым! Когда мы пришли и я увидел его крутую аппаратуру, я первый спросил, можно ли у него немного посидеть? Я ставил на проигрыватель все подряд, а Ларс не переставая расказывал мне про все это".
     Сам же Ларс в свою очередь "повелся" на определенный опыт Джеймса в коллективной работе и на кучу конкретных предложений насчет репетиций, аренды помещения для репитиционной базы и прочих необходимых для группы вещах. "Конечно, я очень хотел всего этого, - рассказывал он, - но Джеймс просто застал меня врасплох своими идеями. Честно говоря, мне просто хотелось с кем-нибудь поиграть любимые песни, вместо того чтобы просто сидеть одному и тупо стучать по барабанам. Я думал что-то вроде: вот соберемся, поиграем, попьем водочки и все такое". И все же в тот вечер благодаря настойчивости Джеймса Хэтфилда была зачата группа, которой была уготована одна из самых почетных и ответственных миссий как за всю историю рока как такового, так и за всю историю рок-индустрии.
     Получалось все, правда, далеко не с первого раза. Когда дело дошло до первых совместных репетиций, Хэтфилд назвал Ларса неумеющим играть датским коротышкой и, хлопнув дверью, ушел. "Согласен, - признается Ларс, - тогда я не был самым крутым барабанщиком. Чего только стоила моя установка "Woolworths", купленная за семь баксов! Там была пара барабанов и одна тарелка, падающая всегда, как я только ударял по ней". Но в те дни от этой самокритики было не легче, тем более что в лице Джеймса Хэтфилда Ларс нашел не только весьма способного музыканта, но и просто хорошего друга. "В нем было что-то притягательное, - вспоминает он, - что-то такое, что я чувствовал: этот парень способен на многое и вместе мы сможем сделать что-то действительно свежее и оригинальное".
     Примерно такого же мнения об Ульрихе был и сам Джеймс: "До знакомства с Ларсом я переиграл уже со многими людьми, но только с ним у меня появлялась какая-то невидимая, прямо-таки телепатическая связь, полное взаимопонимание даже без слов..." И спасти ситуацию довелось человеку на первый взгляд постороннему - одному знакомому Ульриха, работающему в редакции музыкального издания "New Heavy Metal Review". Имя его сегодня известно довольно широко в музыкальном бизнесе (как, впрочем, и большинство упоминающихся здесь имен), в 1981 же году он был без всяких регалий, просто Брайан Слэгел. Хотя, по утверждению некоторых очевидцев, именно после сотрудничества Брайана с журналистом Сильви Симмонсом имя начинающей лос-анджелесской группы Motley Crue впервые появилось в относительно крупном издании - газете "Sounds".
     "Лос-Анджелeс начала 80-х, - вспоминает Слэгел, - был напрочь оторван от всего, что происходило в мире хэви-металла по всему миру и особенно от этой удивительной британской сцены - NWOBHM. Здесь, в Америке, я знал лишь одного человека, знающего и любящего эти группы, как я. Это был один из моих друзей по имени Джон Корнарес. Мы вместе ходили на все сейшена, проходящие в Лос-Анджелесе и пригороде, и слушали с трудом доставаемые диски. И вот однажды на концерте Майкла Шенкера в "Country Club" где-то в конце 80-го - начале 81-го мы увидели какого-то типа в майке Saxon! Джон заговорил с ним об английском металле, и мы тут же познакомились, а потом крепко сдружились. Звали его Ларс Ульрих. Это был совершенно сумасшедший парень! Когда мы, например, ехали в пластиночный магазин, мы с Джоном только открывали двери в машине, а Ларс уже был в хэви-отделе!"
     Вскоре и на лос-анджелeсской сцене начали активно появляться новые команды. Это были, конечно, не группы NWOBHM, которые размножались, как китайцы по весне, но по крайней мере их было вполне достаточно, чтобы собрать лучших из них на пластинке-сборнике. Идея эта пришла как раз в голову Брайану Слэгелу, для осуществления которой он даже замахнулся на собственную фирму! Так что интересно: взял и сделал! Как говорится, все просто и легко в этом мире. Назвал он свое детище под стать музыке, ради которой всю кашу и заварил: "Metal Blade" - узнаете? И не теряя времени Слэгел начал обзванивать все знакомые местные группы для этого самого сборника, название которого было задумано не менее зловещее - 'Metal Massacre'. Предложение записать по одной песенке уже получили и, соответственно, приняли Bitch, Steeler и Ratt, когда Брайану позвонил Ларс Ульрих и спросил: "Эй, а если я соберу группу и тоже сделаю крутую песню, ты включишь ее в свой сборник?" Брайан: "Я ответил - "Без вопросов!" - и тем самым положил начало METALLICA!"
     Может быть, конечно, Слэгел и преувеличивает свой вклад в создание этой суперзвезды мирового уровня, но METALLICA действительно впервые заявила о своем существовании именно с появлением 'Metal Massacre'. После процитированного телефонного разговора с шефом новоявленной фирмы Ульрих срочно разыскал Джеймса Хэтфилда и объяснил, что есть, мол, шанс круто засветиться на пластинке, требуется только одна "мелочь" - наличие группы. Немного подумав, Хэтфилд согласился. В конце концов, он ничего не терял. Напротив, известность в определенных кругах пошла бы ему исключительно на пользу. Таким образом, некое отдаленное подобие команды было собрано, оставалось лишь написать саму песню. На это ушло времени еще меньше: "Hit The Lights" (название, кстати, явный закос под Diamond Head-овскую "Shot Out The Lights") была состряпана практически мгновенно. "Я взял кусок из одной своей песни времен Leather Charm, - рассказывает Джеймс, - а Ларс добавил что-то из своего. Затем я по-быстрому написал текст, и вещь была готова".
     Ее-то и требовалось записать, но поскольку группа была явно недоукомплектована, а "цигель цигель ай лю лю", оперативно решили, что "ай лю лю" - потом. Вдвоем на самом примитивном четырехдорожечном "TEAC"-e записали барабаны, бас, гитару и вокал, а для записи соло через все ту же "Recycler" (объявление гласило: "Требуется хэви-металл-гитарист для музыки более тяжелой, чем вся лос-анджелесская сцена вместе взятая") нашли уже упоминавшегося в этой истории Ллойда Гранта, или как его прозвали, "Черного Шенкера" ("черный" - это потому что негр, а "Шенкер" - из-за его гитары такой же формы, как у знаменитого немецкого гитареро). Кроме требуемой "Hit The Lights", так сказать, для кучи записали еще два кавера: "Killing date2" - Sweet Savage и "Let It Loose" - Savage.
     Брайан Слэгел: "Я помню, как перед этим мне позвонил Ларс и спросил: "Слушай, Брайан, а если мы запишемся на четырехдорожечном магнитофоне, это сойдет?" Тогда они были обычными ребятами, играющими в гараже, и не имели ни денег, ни возможности для настоящей записи. Я тоже, честно говоря, был далеко не миллионером и поэтому дал добро, попросив только добиться самого лучшего, на что они только способны".
     И "папу" не подвели. Конечно, запись была очень далека от совершенства, к тому же Хэтфилд пел с простуженным горлом, но Слэгелу очень понравилось и он даже заявил, что "Hit The Lights" - самое лучшее, что у него есть. Что уж говорить о самих музыкантах! Джеймс Хэтфилд даже пересмотрел свои взгляды относительно совместной игры с Ларсом и решил все же остаться, почувствовал-таки, что есть все же у них какая-то неведомая глубинная связь. Тем более у последнего появилась новая ударная установка, с которой ему почти не приходилось мучиться, как с прежней. "Да-а-а, - вспоминает Джеймс, - когда он играл на старых барабанах, где-то в середине каждой песни все время падали в разные стороны тарелочные стойки, а сами барабаны были все разного цвета. Теперь же я мог сказать ему: 'Эй, жопа, сейчас мы действительно счастливы!" И не прогадал ведь!
     Теперь оставалось придумать подходящее название сочинителям и исполнителям "Hit The Lights". Согласитесь, что группа может существовать без чего угодно, но только не без имени - в противном, даже очень противном, случае это просто не группа. И вместе с тем название должно в определенной мере отражать всю сущность коллектива и быть по возможности лаконичным, что называется, как тост на охоте, - кратким как команда, как выстрел! И что тоже немаловажно, название команды (особенно металлической) должно быть к-р-и-ч-а-б-е-л-ь-н-ы-м - для большего взаимопонимания с потребителями. Одним словом, как говорил один знаменитый мореплаватель, "как вы яхту назовете - так она и поплывет".
      И вот кому можно позавидовать в решении всех этих проблем, так это сегодняшним дэт-блэк-грайндкор-и-прочему-экстремальному-люду. Открыл себе справочник патологоанатома или судебного медэксперта - и дело, считай, сделано. У Джеймса Хэтфилда с Ларсом Ульрихом вся надежда была только на собственную фантазию, а это вам, товарищи, не песенки писать! Перебрали целую гору имен, из которых история сохранила нам Grinder, Blitzter, Red Vette, Helldriver и, пожалуй, самое подходящее даже сейчас - Thunderfuck. "У меня до сих пор где-то валяется такое лого, - говорит Ларс, - это один мой приятель из Рединга нарисовал". К слову сказать, это был самый первый вариант названия и, по-моему, самый удачный и подходящий данной группе на все 100% - это ж какой глубинный смысл! Но цензура - она и в Африке цензура, а в Америке и подавно. Поэтому пришлось изыскивать новые идейные ресурсы.
     Помог им в этом нелегком деле еще один ларсов друг, Рон Куинтана. Он частенько заходил к Ларсу на огонек послушать музычку, поболтать за жизнь. И вот осенним вечером 81-го Рон пришел к Ульриху и полный счастья сообщил, что для осуществления его и его коллеги Яна Каллена давнишней (с 1980 года) мечты - собственной хэви-металлической газеты - практически все готово. Проблема одна - название! И за разговором выяснилось, что у Рона есть две заготовки, но он никак не решается, какой вариант выбрать: "Metallica" или "Metal Mania"? Еле сдерживая свою возбужденность, с нарочито безразличным видом Ларс сказал: "Конечно же "Metal Mania", точно тебе говорю!" Произошла эта знаменательная кража 27 октября 1981 года, дав миру вместе с гениальным названием еще и целое понятие, своего рода единицу измерения, определяющее творческий союз Джеймса Хэтфилда и Ларса Ульриха. Ура, товарищи! Буквально на следующий день Джеймс придумал для названия лого - то самое, со стрелочками, что можно наблюдать сегодня на всей металликовской продукции, - и передав все это Слэгелу, можно было и заняться делами насущными, а именно поисками басиста и второго гитариста.
     Проблему укротителя четырехструнки решили довольно быстро - предложили это вакантное место старине Макгоуни, и тот не раздумывая согласился, хотя его как музыканта серьезно никогда не воспринимали. Но состав набрать нужно было как можно быстрее - это было главное условие для участия в проекте Брайана Слэгела. Рон Макгоуни, кстати, вспоминает, что "две или три недели перед записью "Hit The Lights" на басу играл парень с длинными черными волосами по имени Глен. Но он был не слишком хорош как музыкант и его выкинули из группы".
     С гитаристом же пришлось помучиться несколько дольше. То, что Ллойд Грант не останется в (уже) Мetallica дольше, чем длилась запись "Hit The Lights", было ясно сразу. "Ну не тянет он ритм, не тянет, - объяснял Хэтфилд. - Как лидер-гитарист, Ллойд по кайфу, а вот ритм... Ну и вообще..." И дабы не расставаться с этим представителем негроидной расы в одну секунду, пожалуй, стоит добавить еще пару слов о дальнейшей судьбе первого металликовского изгнанника. После нескольких лет рок-скитаний Ллойд Грант решился на собственный проект под названием Defcon, вторым гитаристом которой, кстати, совершенно случайно оказался бывший светотехник все той же Мetallica - Патрик Скотт. Группа, правда, не получила ни грамма поддержки ни со стороны критиков, ни со стороны публики - вот тебе и "гитарист Мetallica". Короче, ушел Грант, ушел в неизвестность, объявившись лишь в начале 1997 года с коротеньким интервью одному малоизвестному американскому журналу, в котором сказал, что и сам не имел большого желания оставаться в группе. "Я просто был сильно разочарован во всех своих прошлых группах, - говорит он, - и невольно подумал, что с METALLICA будет то же самое. Хотя у Ларса были довольно серьезные идеи и намерения, несмотря на то, что с виду он представлял впечатление очень легкомысленного парня. Насчет Джеймса не знаю - я не слишком много с ним общался и вообще он был не очень-то разговорчивым".
     Между тем осенью 81-го Гранту искали замену. Недельку-другую в группе поиграл некто по имени Майк, фамилию которого, видимо, не знали и тогда, поскольку она отсутствует даже на вкладке с благодарностями дебютного альбома Мetallica. После чего переслушали массу гитаристов, но ни один из них даже близко не стоял к желаемому. "У них не было агрессии в игре, - объясняет Джеймс, - и потом, у всех, кто приходил к нам, был довольно низкий уровень, намного хуже нашего". В конце концов решили воспользоваться старым испытанным способом всех времен и народов: газетным объявлением. И как это уже однажды сработало, получилось и на этот раз. Причем весьма удачно.

Главная

Тексты

Табы

Биография

Фотоальбом